«Меня поразило увиденное, когда я первый раз зашёл в столовую!»- откровения ветерана о блокадном Ленинграде

Когда грянула война, Юрий Григорьевич Старицкий (1913 - 2007) закончил третий курс Горного института в Ленинграде и собирался ехать на геологическую практику в Забайкалье. Война застала нас врасплох, хотя все, конечно, знали, что она приближается, и чувствовали напряжение, но думали, что это будет ещё не скоро - в следующем году.

Студенты-геологи бросили подготовку к отъезду и пошли записываться в добровольцы.

Добровольцев-геологов всех зачислили в химвзвод, командиром которого был назначен преподаватель химии, доцент Вадим Николаевич Никитин. Он никогда не служил в армии и никаких занятий военного дела никто не проводил. Никитин отправил свой взвод откачивать воду из подвала здания, и несколько дней они это делали двуручными насосами.

По окончании работ весь взвод был поощрён суточным отпуском, и все разошлись по домам. Наутро, придя в полк, Юрий обнаружил, что он уже поднят по тревоге и отправлен на фронт, и попал на пересыльный пункт на Фонтанке, 90.

Огромное здание вмещало тысячи людей, бродивших без заметной организации. Через несколько дней, встретив там четверых своих товарищей по геологическому факультету Горного института, Старицкий вместе с ними попал артиллеристы.

Часть, в которую их направили, занимала помещение так называемой Петровской школы - не левом берегу Большой Невки, у её истока, где теперь стоит крейсер «Аврора». Артиллерийских разведчиков учили способам определения расстояния, типам снарядов; они изучали орудия, телефонные аппараты, прокладку проводов и тому подобное.

В августе - выступили из Ленинграда, проехали поездом до Красного Села (которое тогда не входило в состав города) и расположились на его окраине. Бывшие студенты-геологи влились, в качестве разведчиков, в состав артиллерийской батареи из 4-х пушек, которая принадлежала полку 3-й гвардейской стрелковой дивизии. Все добровольческие дивизии были названы гвардейскими.

У Красного Села они простояли два дня. Был момент, когда им сказали, что в их направлении движутся танки противника, и выдали по две бутылки с горючей смесью. Бойцы рыли окопы, однако грунт оказался твёрдым известняком, сапёрная лопатка его не брала. Поэтому выкопали лишь по 30 см глубины, сели отдыхать, а тут и отступать было приказано, по направлению к Стрельне.

Там батарея разместилась в Константиновской дворце, из которого только что ушла какая-то часть, оставив много имущества. Сама Стрельна была пустой, без жителей. Вскоре по посёлку стал работать немецкий снайпер. Им был ранен и один из разведчиков-геологов. Но он потом благополучно поправился в Ленинграде, эвакуировался с институтом, и Старицкий встретился с ним после войны в Красноярске.

Как стреляют наши пушки, Юрию так и не довелось увидеть (почти). Единственным его боевым заданием было следующее. К ним пришли два старших командира и потребовали разведчика для сопровождения их на местности, где они будут намечать сооружение огневых точек.

Они ходили с картой масштаба 1:25 000 между Стрельной и Старым Петергофом, командиры отмечали места пулемётных гнезд и дзотов, а Старицкий с винтовкой их сопровождал. Однажды над ними появился немецкий самолёт, стрелявший куда-то из пулемёта. Юрий Григорьевич приготовился стрелять в него из винтовки, но командиры запретили ему делать это. Попасть в низко летящий самолёт из винтовки, в принципе, нетрудно, да только толку от этого нет никакого.

В награду за эту прогулку с командирами Старицкий получил увольнительную на одни сутки, уехал на трамвае в Ленинград и приехал к своей девушке. И эту ночь 9 сентября они потом всю жизнь считали днём их свадьбы.

На другой день Юрий вернулся в свою часть, тоже на трамвае, нашёл свою батарею в Нижнем парке Петергофского дворца. Все статуи были убраны, лишь Самсон блестел на солнце.

Пушки были подняты из прибрежного уступа и стояли на улицах Нового Петергофа. Город был пустой. Здесь батарея заработала. В конце сентября Старицкого с напарником послали к линии железной дороги, где с высоты третьего этажа пустого дома они корректировали стрельбу по цепи гитлеровцев, двигающихся на Петергоф.

Его отвезли, в грузовике вместе с другими ранеными в Ораниенбаум (дорога на Ленинград уже была перерезана). Там Юрию вытащили осколок и отправили на пароходе в Ленинград. Поездка была нервной: в заливе было видно несколько горящих судов, а в воздухе - несколько сражавшихся немецких и наших самолётов.

⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars

В госпитале, устроенном в Европейской гостинице, Старицкий провёл два месяца, так как кусочек шинели в руке, не видный на рентгене, вызвал воспаление, опухоль, и только в середине ноября его перевели в батальон выздоравливающих, который помещался в здании Мариинского дворца, на Исаакиевской площади.

Надо сказать, что в гостинице сохранились повара Европейской гостиницы, которые готовили удивительно вкусно даже из тех обычных продуктов, которые отпускались раненым.

Из батальона выздоравливающих Юрия Григорьевича комиссовали 4 декабря 1941 года – поскольку раненая левая рука больше его не разгибалась. Так досрочно окончилась для него война и началась блокада.

Во время неё он работал в горном институте, который организовал производство взрывчатки.

Во время работы в упаковочном цехе этого самого института, Юрий Григорьевич вспоминает о нескольких случаях, которые запомнились ему на всю жизнь:

Попаданий бомб и снарядов по территории института было немало, так как на Неве перед ним стоял крейсер «Киров». Одна из авиабомб попала в здание гаража на пятом дворе института, где в смотровых ямах хранилось около тонны готовой взрывчатки. Бомба повисла в стропилах. Если бы она взорвалась, института больше не было бы.

Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком